belletrist_2 | Накрутить ли "Бабетту" из волос или из вязи слов? (Reply)

Непростительная наивность – это я о своем восприятии contemporary art (перфомансы, актуальное и т.п.) и литературы, в частности.

Когда в 90-е появились книги Пруста, Гессе, Кафки, чуть позднее Павича, Пелевина, то всё мне хотелось читать, все было интересно и даже получала удовольствие. А после книг Сорокина и некоторых других премиум-авторов уже подустала от всяких таких вчитываний, не находя лично для себя ни пользы, ни радости. Все-таки отделила для себя литературу эмоциональных идей от литературы сухих аналитических игр.

Однако готова была признать, что все далекие мне теперь писатели-постмодернисты находятся на гребне настоящей, «высокой» литературы и вклад их в современное искусство существенен.

Но вот сегодня краем уха по радио ЭХО услышала новую для себя точку зрения

(новую, потому что от искусствоведения я весьма далека). Говорилось, что многие формы авангарда, модерна, постмодерна не пережили своих создателей, что часто это всего лишь временные провокации, преходящие всплески.

Полезла в сеть, углубилась в вопрос. Кому не лень углубляться, тоже может пройти по ссылке http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/lihina/01.php , где емкая и внятная статья «Постмодернизм как художественная система» . Вот лишь одна фраза из нее, описывающая суть: «Дикий всплеск негативной, все уничтожающей энергии ничем не объясняется. Торжествует безумие антилогики.
Трагедия распада вещества и духа декларируется как закономерный финал трагического века».

И тогда подумалось, а чем собственно отличается всплеск такой литературы от, скажем, модной в 60-е прически «Бабетта»? Прическа представляла комок длинных, нарочито спутанных, начесанных против естественной линии роста волос, превращенных в воронье гнездо на голове. Просто модное поветрие (и меня оно не миновало), а девушки готовы были портить волосы, полагая, что выглядят модно и элегантно.

Но удивительно «Как?» – задает уже в другой статье известный литературовед Эпштейн – как литературному бомонду удалось навязать художественной общественности мысль, что постмодернизм – сияющая вершина литературы. И сам же проводит параллели с сияющими вершинами коммунизма, которые маячили перед советским народом и оказались обманкой.

И задам тот же вопрос сообщникам: почему, на ваш взгляд, так недосягаемо высоко взлетел статус литературного постмодернизма?